Альберт Васильевич Вербец
(1943-2015)
Посвящение
Фарс
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:
ПАВЛО ВИССАРИОН ГЕОРГИЕВИЧ – председатель комиссии по рационализации и изобретениям
ШМУДЕНКОВ – эксперт с учёной степенью
КУЛЬКОВ КИСЕЯ БОРИСОВИЧ – старенький профессионал
БЕЗЛИКАЯ – эксперт
ТАТЬЯНА ВАСИЛЬЕВНА – эксперт
ИГОРЬ НИКОЛАЕВИЧ – автор
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Комиссия по рационализации и изобретениям: обширная комната с пятью столами, массивная дубовая дверь в центре. За вторым столом справа сидит Шмуденков. Он разговаривает по телефону.
ШМУДЕНКОВ. …Ничего. Не было в последнее время ничего стоящего… Я же говорю тебе – абсолютно ничего. Приносят всякую ерунду… Принимаем кое-что… (Смеётся.) Ты Кулькова знаешь? Ну, того, что пятьдесят лет назад придумал комбайн для снятия заусениц с шайб. Да, профессор. Так вот, сын у него тоже изобретатель… Да! Весь в отца. Пятновыводитель сочинил. (Стук в дверь). На той неделе принимать будем… Пройдёт, наверное. Надоел уже всем со своей кислотой за десять лет… Какой-какой – соляной. Он же кислотой придумал пятна выводить… Исчезают, но вместе с тканью. (Смеётся.) А амбиции – куда там! Фамилию даже сменил для авторитета. Кулибин он теперь… (Смеётся.) Вот-вот… Слава богу, что не Ломоносов… (Стук в дверь). Сейчас? Прямо сейчас не могу. Заседание… Какой-то паренёк из провинции… Не знаю, что у него там, ещё не смотрел. Стоит какая-то «бандура»… Часа полтора поболтать придётся. (Стук в дверь). Я занят! (Опять в телефон.) Вы начинайте без меня, я подъеду. А куда он денется?!. Нет, водчонкой тут не обойдёшься. Я, брат, не сантехник тебе… Конечно. За что боролись?!. Это его дело… А как же? Всё как по маслу… (Стук в дверь). Ну, ладно. Всё. Приеду. (Кричит.) Входите!
Входит Автор
А как там с… Впрочем, это не по телефону… Ну, хорошо. Я скоренько. (Вешает трубку).
АВТОР. Здравствуйте.
ШМУДЕНКОВ (приподнимается, протягивает руку). Здравствуйте ещё раз. (Рукопожатие.) Ну, как настроение?
АВТОР. Ничего.
ШМУДЕНКОВ. Ничего – пустое место. Чем занимались?
АВТОР. Город смотрел.
ШМУДЕНКОВ. Молодцом!.. Вы ещё не были у нас?
АВТОР. Первый раз… Я хотел вас попросить…
ШМУДЕНКОВ. Да?
АВТОР. Понимаете… Я думал успеть на обратный поезд, но заседание перенесли на два часа, и теперь я смогу уехать только завтра…
ШМУДЕНКОВ. И прекрасно! У нас можно прекрасно провести вечер.
АВТОР. Спасибо, но мне как-то неудобно. Кто я вам?..
ШМУДЕНКОВ (смеётся). Не у меня. Я имею в виду – в нашем городе. Кафе, ресторации… Если есть возможности – не упускайте случая… (Пауза.) Как у вас?..
АВТОР. Я… С чем?
ШМУДЕНКОВ. Ну…
АВТОР. У меня, понимаете, тут знакомый… Его всё время нет дома. Я записку оставил, но он может сегодня и не появиться… Вы бы не могли устроить меня?
ШМУДЕНКОВ. Я?!
АВТОР. Не к вам. В гостиницу куда-нибудь. Мне только ночь переспать.
ШМУДЕНКОВ. Ага… Понятно… Как же это вы?
АВТОР. Так получилось.
ШМУДЕНКОВ. Вообще-то мы этим не занимаемся…
АВТОР. Тогда не нужно. Извините, пожалуйста.
ШМУДЕНКОВ. Хотя… Сейчас попробуем.
АВТОР. Да ничего. Я как-нибудь…
ШМУДЕНКОВ (набирает номер телефона). Занято. К ним пока дозвонишься… (Снова набирает номер.) Занято. (Кладёт трубку на место).
Входит Кульков.
КУЛЬКОВ (Шмуденкову). Доброго здоровьица!
ШМУДЕНКОВ. Я вас приветствую, Кисея Борисович.
КУЛЬКОВ. Как это называется? Что у вас тут?! Сообщают, что обсуждение в десять, я тащусь через весь город – оказывается, перенесли на два… Не понимаю.
Шмуденков набирает номер телефона.
Совсем порядка нет!
ШМУДЕНКОВ (в трубку). Алло! Люся, мне Владлена Давыдовича. (Кулькову.) Вот познакомьтесь с автором изобретения…
КУЛЬКОВ (нехотя кивнув). У меня ноги уже не те, чтобы два раза на день сюда бегать. И наконец…
ШМУДЕНКОВ (в трубку). Да… Владя?.. Я тебя приветствую. Ну что – как?.. Всё в порядке?.. Слушай, тут к нам Кулибин прие… (Кулькову.) Извините… (В трубку.) Изобретателю тут у нас ночевать негде… Не Кулибину, Кулибин местный… Да в общежитии где-нибудь коечку устрой. Он, возможно, и спать сегодня не будет. (Подмигнул Автору.) Корабль и тот шампанским обливают… Молодой, красивый парень… А?.. Ну, узнай… Хорошо, я перезвоню. (Вешает трубку.)
КУЛЬКОВ. Почему никого нет?
ШМУДЕНКОВ (Автору). Всё устроится. (Кулькову.) Сейчас подойдут.
КУЛЬКОВ. Уже без двух два.
Входит Татьяна Васильевна
ТАТЬЯНА ВАСИЛЬЕВНА. Здравствуйте. (Идёт догадливо к Автору.) Вы… Игорь… Николаевич?
АВТОР. Да… Здравствуйте, Татьяна Васильевна.
ТАТЬЯНА ВАСИЛЬЕВНА. Проходите сюда. (Идёт к своему столу.)
Автор подсаживается рядом. Шмуденков углубился в бумаги. Кульков прямо в пальто, кряхтя, усаживается за свой стол.
ТАТЬЯНА ВАСИЛЬЕВНА (Автору). Как добрались?
АВТОР. Да… Нормально.
ТАТЬЯНА ВАСИЛЬЕВНА. Я Вас таким примерно и представляла. (Улыбнулась). Вы не волнуйтесь, сейчас все соберутся и начнём.
АВТОР. Я, в общем-то, не тороплюсь
ТАТЬЯНА ВАСИЛЬЕВНА (улыбнулась). Вы когда приехали?
АВТОР. Сегодня утром. Вы по телефону сказали – к десяти…
ТАТЬЯНА ВАСИЛЬЕВНА. Перенесли на четырнадцать. Виссарион Георгиевич осматривает помещение... нас расширяют – поэтому… Сейчас он придёт.
КУЛЬКОВ. Ну вот, неужели трудно было мне позвонить?
ТАТЬЯНА ВАСИЛЬЕВНА. Вам звонили утром.
КУЛЬКОВ. Я не слышал.
ТАТЬЯНА ВАСИЛЬЕВНА. Сказали – Вы уехали.
КУЛЬКОВ. Конечно. Я за час обычно выхожу.
Шмуденков выразительно смотрит на Автора. Поймав его блуждающий взгляд, демонстративно выходит из комнаты.
ТАТЬЯНА ВАСИЛЬЕВНА (Автору). У вас всё готово?
АВТОР. Да. Я утром отрегулировал.
ТАТЬЯНА ВАСИЛЬЕВНА. Исходные материалы с собой?
АВТОР. Я всё приготовил.
ТАТЬЯНА ВАСИЛЬЕВНА. Вот и хорошо… Так… А теперь расскажите о себе.
АВТОР. Живу… Работаю…
ТАТЬЯНА ВАСИЛЬЕВНА. А планы на будущее?
АВТОР (смутившись). Меня попросили… Понимаете, у нас в городе грязно, колдобины… Асфальтировать… Каждый год асфальтируют – всё равно грязь, ямы… А через три года – восьмисотлетие… Не знаю…Я хочу сделать такую машину… Понимаете, она будет захватывать верхний слой почвы – у нас в основном песок – расплавлять всё это, вулканизировать и тут же настилать улицу белоснежной массой. Улица получится лучше всякой асфальтированной. Представляете: белый-белый город. Белые улицы и вокруг – зелень. У нас в городе очень много зелени.
ТАТЬЯНА ВАСИЛЬЕВНА. Прекрасно. Только это, наверное, очень дорогое удовольствие?
АВТОР. Не дороже асфальта. На компоненты и вулканизацию затраты минимальные. Главное – печь. Нужна высокая температура. Но ведь по такой улице можно хоть сто лет ездить. Никакого ремонта не нужно.
Входит Шмуденков и, усевшись на своё место, углубляется в бумаги.
ТАТЬЯНА ВАСИЛЬЕВНА. Интересно…
АВТОР. Интересно, но, наверное, не получится.
ТАТЬЯНА ВАСИЛЬЕВНА. Почему?
АВТОР. Понимаете, такую дорогу ломом не разобьёшь и отбойным молотком тоже, а у нас улицы в год по два раза перекапывают.
ТАТЬЯНА ВАСИЛЬЕВНА. Зачем?
АВТОР. Трубы всякие. То ремонтируют, то прокладывают…
ТАТЬЯНА ВАСИЛЬЕВНА. Да… Но можно что-то придумать? Наконец сразу всё проложить. И добротно.
АВТОР. Можно, наверное… (Рассеянно взглянул на Шмуденкова). Тот, поймав его взгляд, выразительно подмигнул и вышел из комнаты. Можно плиточным методом. Заливать массу в формы, метров шесть каждая плитка, прямо на месте. А когда остынет, с помощью крана укладывать. Но это сложнее и дороже… Не знаю ещё пока, что придумать…
ТАТЬЯНА ВАСИЛЬЕВНА. Вы должны придумать. Знаете, многие у нас заинтересовались Вами. Хотят познакомиться. Если сегодня всё пройдёт хорошо, вероятно, будет ставиться вопрос о постройке целого комбината…
КУЛЬКОВ. Татьяна Васильевна, а что там у Вас с Кулибиным слышно?
ТАТЬЯНА ВАСИЛЬЕВНА. В каком смысле, о чём Вы?
Входит Шмуденков. Сурово посмотрев на Автора, садится за стол и углубляется в бумаги.
КУЛЬКОВ. Сколько можно тянуть? Я слышал, сам Гордей Фомич не возражает, а у вас тут…
ТАТЬЯНА ВАСИЛЬЕВНА. Кисея Борисович, мы ещё раз послали работу Кулибина на отзыв.
КУЛЬКОВ. Кому?
ТАТЬЯНА ВАСИЛЬЕВНА. Тиходумову.
КУЛЬКОВ. Я ему звонил. Он в принципе не против.
ТАТЬЯНА ВАСИЛЬЕВНА. В принципе ни у кого возражений нет.
КУЛЬКОВ. Конечно! Пятен и следов не остаётся.
ТАТЬЯНА ВАСИЛЬЕВНА. Вот только бы ткань ещё сохранялась.
КУЛЬКОВ. Ну, это, милочка, Вы уж очень многого хотите от пятновыводителя. Решение смелое, оригинальное. И не давать такому изобретению хода – по меньшей мере… Гм…
ТАТЬЯНА ВАСИЛЬЕВНА. Кисея Борисович, в следующую среду намечено обсуждение вашего изобретения.
КУЛЬКОВ. Вот… Не моего… Я не о себе пекусь.
АВТОР. О потребителе?
КУЛЬКОВ (недоумённо). О ком?
АВТОР (смущённо). Ну, кому пятна будут выводить…
КУЛЬКОВ. При чём здесь?.. Вы потребительское отношение к делу здесь оставьте. Это у нас давно уже осуждено. Потребитель… Много Вы понимаете о себе…
ТАТЬЯНА ВАСИЛЬЕВНА (Кулькову). У вас есть описание сегодняшней работы?
КУЛЬКОВ. Дайте.
ТАТЬЯНА ВАСИЛЬЕВНА (Автору). Передайте, пожалуйста.
Автор идёт к столу Кулькова, передаёт ему бумаги. Шмуденков выходит из комнаты. Автор возвращается на место. Кульков углубляется в чтение.
АВТОР (смущённо). Мне у нас там говорили, что здесь существуют традиции…
ТАТЬЯНА ВАСИЛЬЕВНА. Какие?
АВТОР (вконец смутившись). В смысле… Я не знаю, ну… как-то…отметить, что ли… Простите…
ТАТЬЯНА ВАСИЛЬЕВНА. Ни в коем случае! Вы что? Кто это Вас надоумил?
АВТОР (потупившись). Мне так сказали… Я тоже подумал…
ТАТЬЯНА ВАСИЛЬЕВНА. Выбросьте это из головы. Придумали…
КУЛЬКОВ. Татьяна Васильевна, а с Кулибиным у Вас что-нибудь прояснилось наконец?
ТАТЬЯНА ВАСИЛЬЕВНА. В каком смысле?
КУЛЬКОВ. Сколько можно тянуть? Я слышал, сам Гордей Фомич не возражает, а у Вас тут…
ТАТЬЯНА ВАСИЛЬЕВНА. Вы уже говорили об этом, Кисея Борисович.
КУЛЬКОВ. Ага… Ну да.
Возвращается сердитый Шмуденков и углубляется в бумаги, время от времени грозно поглядывая на Автора.
ТАТЬЯНА ВАСИЛЬЕВНА (тихо). Ох, уж эти мне Кулибины!
АВТОР. А что у него?
ТАТЬЯНА ВАСИЛЬЕВНА. Универсальный пятновыводитель.
АВТОР. Полезная штука.
ТАТЬЯНА ВАСИЛЬЕВНА. Да. Только раньше этот пятновыводитель назывался «царской водкой».
АВТОР. Ну… если очень слабый раствор… Не знаю…
ТАТЬЯНА ВАСИЛЬЕВНА. Концентрированный.
АВТОР. Как?! Он же золото растворяет. Какие им пятна выводить?!
ТАТЬЯНА ВАСИЛЬЕВНА. На солнце.
АВТОР (улыбнулся). Ну, если на солнце…
Входят Павло и Безликая. Павло остановился у двери, по-хозяйски осматривая помещение. Безликая протопала к своему столу. Татьяна Васильевна встала.
ПАВЛО. Здоровеньки… гм… булы-ы.
АВТОР (встал). Здравствуйте.
ТАТЬЯНА ВАСИЛЬЕВНА. Вот, Виссарион Георгиевич, познакомьтесь с автором.
Автор подходит к Павло.
ПАВЛО. Павло.
АВТОР (растерявшись). Игорь. (Протягивает руку).
ТАТЬЯНА ВАСИЛЬЕВНА (за Автора). Игорь Николаевич.
Павло проходит к своему столу. При общем молчании неспешно раздевается. Автор потерянно стоит в центре.
ПАВЛО. Что там у нас сегодня?
ТАТЬЯНА ВАСИЛЬЕВНА. Восстановительная машина «Мечта».
ПАВЛО. Документация?
ТАТЬЯНА ВАСИЛЬЕВНА. У вас на столе.
ПАВЛО (роется в бумагах). Ага… (Пауза). Что это за «Завтрашний день»?
АВТОР. Это я вначале так назвал машину. Эмоциональная окраска. Понимаете, Павел Георгиевич…
ПАВЛО. Что?
АВТОР. Извините… Павло Виссарионович.
ПАВЛО. Гм… (Татьяне Васильевне). Объясните товарищу.
ТАТЬЯНА ВАСИЛЬЕВНА (шепчет Автору). Виссарион Георгиевич.
АВТОР (тихо). Да? А Павло?
ТАТЬЯНА ВАСИЛЬЕВНА (шепчет). Фамилия…
Пауза.
КУЛЬКОВ. Виссарион Георгиевич, что там у нас насчёт Кулибина? Есть сдвиги?
ПАВЛО. Есть… Гм… Давайте начинать.
ТАТЬЯНА ВАСИЛЬЕВНА (встала). Сегодня мы рассматриваем, товарищи, изобретение молодого инженера… Садитесь, Игорь Николаевич, что вы стоите?
Автор садится.
Итак, товарищи, перед нами аппарат «реанимации» швейных изделий. Это – комбайн, состоящий из блока расшифровки состава ткани и конфигурации восстанавливаемого изделия и, как автор образно назвал, созидательного блока. Принципиальные схемы у каждого перед глазами, я не буду останавливаться на деталях. Думаю, мы посмотрим аппарат в действии, а по ходу показа, если у кого-нибудь возникнут вопросы к автору, он будет объяснять. Прошу вас, Игорь Николаевич.
АВТОР. Эта машина называется «Мечта»…
ПАВЛО. Знаем.
АВТОР. Она работает в режиме…
ПАВЛО. Гм…
АВТОР. Да… Вот… Можно, я просто покажу, а вы мне будете задавать вопросы?
ТАТЬЯНА ВАСИЛЬЕВНА. Конечно, конечно. И, главное, не волнуйтесь.
АВТОР. Тут у меня есть старый пиджак… (Достаёт из шкафчика в комбайне пиджак, протёртый до дыр.) Я закладываю его в камеру. (Открывает дверцу, кладёт туда пиджак.) Закрываю дверцу и теперь включаю. (Включает.) Вот…
Слышен гул заработавшего аппарата.
Сейчас блок расшифровки считывает форму изделия и одновременно состав ткани.
Щелчок аппарата.
Теперь автоматически кодируются компоненты, необходимые для восстановления.
Щелчок.
Теперь производится увеличение поверхности ткани за счёт её плотности и сращивание краёв в заданных габаритах.
Щелчок.
Наконец, восстановление плотности ткани путём наращивания заменителя.
Щелчок.
И последняя операция – косметическая обработка изделия.
Щелчок.
А теперь… (Распахивает уже другую дверцу.) Вот он… (Достаёт пиджак).
Все встали. Подходят, разглядывают.
ПАВЛО. Гм… (Уходит на место).
ШМУДЕНКОВ. Иллюзия? (Отходит к столу).
КУЛЬКОВ. А старый – там?.. (Открывает первую дверцу.) Нет… Куда он делся?
АВТОР. Да вот он. В этом – суть изобретения.
Пауза.
КУЛЬКОВ. Шарлатанство… Конечно же. Ерунда.
АВТОР. Ну, как же?..
КУЛЬКОВ. А попробуйте мой пиджачок. Попробуйте.
АВТОР. Пожалуйста.
КУЛЬКОВ (торопливо снимает пальто, пиджак). Вот. Жертвую. Во имя истины. (Отдаёт пиджак). Вот.
АВТОР. Нужно пуговицы спороть.
КУЛЬКОВ. Делайте, что хотите. Делайте. Только представьте мне новый. (Надевает пальто).
АВТОР. Лезвие у кого-нибудь есть?
ШМУДЕНКОВ. Зачем? (Берёт пиджак и вырывает пуговицы «с мясом»).
КУЛЬКОВ. Что Вы делаете?
ШМУДЕНКОВ. Он восстановит.
КУЛЬКОВ. Нет уж. Я и в таком ещё похожу. Отдайте пуговицу. (Берёт пиджак, пуговицу, идёт к своему столу).
АВТОР. Не бойтесь.
ТАТЬЯНА ВАСИЛЬЕВНА. Не бойтесь, Кисея Борисович.
КУЛЬКОВ. Нет уж, нет уж. (Достаёт нитку, иголку и принимается пришивать пуговицу).
БЕЗЛИКАЯ. Это чудо!.. Я не знаю… Это такой подарок детям… (Автору). Вы умница!.. Вот у меня… (Достаёт колготки.) Простите, колготки порвались. В мастерской не приняли. Сделаете? (Отдаёт Автору колготки).
АВТОР. Конечно. (Закладывает их в машину). Сейчас. (Включает аппарат).
ПАВЛО. Гм… Ну-ну!.. Гм…
БЕЗЛИКАЯ. Что?.. (Подбегает к Павло.) Я же провоцировала.
ПАВЛО. Продолжайте.
БЕЗЛИКАЯ (Автору). Верните сейчас же экспонат.
АВТОР. Экспонат уже…
БЕЗЛИКАЯ (Павло). Я нарочно, Виссарион Георгиевич, чтобы доказать нелепость…
ПАВЛО. Ну-ну…
БЕЗЛИКАЯ. Техническое невежество автора.
ПАВЛО. Сядьте.
БЕЗЛИКАЯ. Конечно, я сяду… (Отходит на место).
В это время распахиваются дверца комбайна. Автор достаёт оттуда клетчатые колготки.
АВТОР (Безликой). Возьмите.
БЕЗЛИКАЯ. Это не мои.
АВТОР. Ваши, Ваши.
БЕЗЛИКАЯ (радостно). Мои были бежевые, а эти серые… В чёрную клетку.
ТАТЬЯНА ВАСИЛЬЕВНА (Безликой). Это ваши… (Всем.) Товарищи, я не успела сообщить, что в процессе работы с автором были учтены рекомендации специалистов, и, если раньше комбайн возвращал изделиям, так сказать, первозданный вид, вне зависимости от социальной принадлежности изготовителя, то теперь все импортные изделия капиталистических фирм окрашиваются в серо-клетчатые тона, чем подчёркиваются жуткие условия существования в буржуазных странах и неизбежность их краха. Глядя на такой пиджак…
КУЛЬКОВ. Мой пиджак отечественный.
ТАТЬЯНА ВАСИЛЬЕВНА. Простите. Глядя на такие колготки, невольно заряжаешься ненавистью к расистским режимам Претории, к фашистам Чили, к их тайным и явным покровителям. И вместе с тем проникаешься сочувствием к угнетённым борцам за свои права, томящимся в мрачных застенках загнивающего мира.
БЕЗЛИКАЯ. Виссарион Георгиевич… Это мои?.. Это не мои…
ПАВЛО. Сядьте… Гм… Ну что же, товарищи, приступим к обсуждению.
ТАТЬЯНА ВАСИЛЬЕВНА. Позвольте ещё несколько слов. Я хочу добавить, что детские учреждения города – собственно, они и рекомендуют машину для утверждения – просят разрешить им установить данную машину в центральном Доме быта. Изобретение также получило высокую оценку специалистов и экспертов как в Южнослободске, так и у нас здесь…
ПАВЛО. Понятно…
Татьяна Васильевна садится.
Вам слово, товарищ Шмуденков.
ШМУДЕНКОВ. Я, должен признаться, не разделяю восторгов некоторых товарищей…
БЕЗЛИКАЯ. Каких это?
ШМУДЕНКОВ. Ваших, в частности.
БЕЗЛИКАЯ. Разве я восторгалась? Виссарион Георгиевич?..
ШМУДЕНКОВ. Восторгались.
БЕЗЛИКАЯ. Вы меня неверно поняли. Я…
ШМУДЕНКОВ. Татьяна Васильевна говорила тут об аллегории… Да! Аллегория есть. Но где конкретный адрес? Где на изделии конкретно написано об осуждении чилийских фашистов? Или, там, расистов? Не знаю, товарищи. Будьте добры конкретизировать.
АВТОР. Прямо так и писать? Мол: «Маде ин…»?
ШМУДЕНКОВ. Прямо так и писать.
АВТОР. А… где? На каком месте?
ШМУДЕНКОВ. Надо подумать. А то у меня рождаются и другие ассоциации. У другого могут родиться и третьи. Нетрудно догадаться, куда они, эти аллегории, могут завести. Нет, товарищи, восторгаться тут ещё пока преждевременно.
БЕЗЛИКАЯ. Да кто восторгается?! (Смеётся).
ШМУДЕНКОВ. Это одно. Так сказать, главное… (Задумался).
ТАТЬЯНА ВАСИЛЬЕВНА (тихо, Автору). Записывайте.
АВТОР. Зачем?
ТАТЬЯНА ВАСИЛЬЕВНА. Вот, возьмите бумагу.
АВТОР. У меня хорошая память. Я запомню.
ТАТЬЯНА ВАСИЛЬЕВНА. Записывайте. Так нужно.
Автор берёт бумагу, ручку.
ШМУДЕНКОВ. Настораживает мельтешение изделия. Закладывается в одну камеру, а появляется из другой. У нас не цирк, товарищи, поэтому фокусы здесь, мне кажется, не к месту… И потом, всё уж очень быстро получается. Мульти-пульти какие-то. Несолидно. Нужно ещё и ещё подумать над доводкой, а то много неясного. Чего-то не хватает. Сейчас вот так сразу не могу сказать, но что-то не удовлетворяет. Уж больно всё упрощено. Тяп-ляп – и готово. Надо ещё товарищу поработать.
ПАВЛО (Шмуденкову). У вас всё?
ШМУДЕНКОВ. В основном. Есть ещё частности… Неясно, например, с названием «Мечта» – слишком безотносительно… Но это так сказать… (Снисходительно). Если бы в одном названии было дело… (Смеётся).
ПАВЛО. Так… Гм… (Безликой). Ваше мнение?
БЕЗЛИКАЯ. Я, собственно…
ПАВЛО. Вы поддерживаете?
БЕЗЛИКАЯ. Поддерживаю. Конечно, поддерживаю…
ПАВЛО. Гм… Изобретение.
БЕЗЛИКАЯ. Какое изобретение? Вот это?.. Виссарион Георгиевич, Вы меня не так поняли. Я сказала… Хотите – повторю? Я сказала… У меня всё записано в протоколе… Вот. (Читает.) «Ну и чудо! Не знаю, такой ли уж это подарок для детей?.. Умник!..». Я же не говорила: «Ах! Какое чудо! Какой замечательный подарок детям! Ах, гений!». Товарищи, подтвердите.
ПАВЛО. Вы будете говорить по существу?
БЕЗЛИКАЯ. Обязательно! Я согласна. Буквально по всем пунктам согласна.
ПАВЛО. С кем?
БЕЗЛИКАЯ. С предыдущим оратором. Вот с этим. С товарищем Шмуденковым. Что же это получается, товарищи? Аллегории! Не требуется нам никаких аллегорий. Нэ трэба! Без аллегорий жили. Хорошо, товарищи, жили – и, Бог даст, ещё поживём?
АВТОР. Да какой там Бог?
БЕЗЛИКАЯ. Какой надо, дорогой товарищ! Вы думаете, тут можно с кондачка проехаться? Тяп-ляп – и готово? Не-ет! У нас такие штуки не проходят. Мульти-пульти мы и по телевизору посмотрим. (Смеётся.) Я, конечно, могу и ошибаться, но я высказываю своё мнение. (Автору.) Хотите – обижайтесь, хотите – нет, но надо смотреть правде в глаза. Поверьте, лучше горькая правда, чем сладкая лесть.
АВТОР. Спасибо.
БЕЗЛИКАЯ. Да!.. Пока всё ещё очень и очень сыро. Работы – непочатый край. И главное – убрать аллегории. Всё должно быть конкретно. Пустите по серому полю страну-изготовителя. Прямо на решётках – ярлык. Например – Гваделупа!.. А? Иностранными буквами. «Мейд ин Гваделупа». Побольше фантазии. А? Виссарион Георгиевич? (Автору.) Дискредитируете, кстати, иностранную символику. Что сегодня очень важно.
ПАВЛО. У вас всё?
БЕЗЛИКАЯ. В общем. В какоё-то степени…
ПАВЛО (раздражённо). Что вы целый день сегодня загадками разговариваете, понимаешь?!
БЕЗЛИКАЯ. Я кончила, кончила, Виссарион Георгиевич, кончила.
ПАВЛО. Вам слово, Кисея Борисович.
КУЛЬКОВ. Что я могу сказать?.. Работа, конечно, какая-то проделана. Нельзя сказать, что у автора нет творческой искорки. Но это пока всего лишь искорка. Ей ещё, прямо скажем, далеко до пламени… Гудит.
БЕЗЛИКАЯ (прислушивается). Где?
КУЛЬКОВ. Агрегат, говорю, гудит. Неприятные ощущения вызывает. И потом, где это видано, чтобы пуговицы «с мясом» отрывать? Ниток пришивать не напасёшься. Это одну только оторвали, а если все? Что от пиджака останется? Нехорошо, товарищ.
АВТОР. Пуговицу Вам товарищ Шму… Шму…
ТАТЬЯНА ВАСИЛЬЕВНА. Шмуденков.
АВТОР. Да. Вот они оторвали.
КУЛЬКОВ. Я понимаю – они. Если б эта штука здесь не стояла, и пуговицу незачем было бы отрывать. Но бог с ней, с пуговицей. Это я, так сказать, апропо, между прочим.
АВТОР. Вы конкретней, пожалуйста.
КУЛЬКОВ. Для детей агрегат, говорите? А почему он взрослые пиджаки чинит? Это, мил человек, несуразица получается. Дети просят у вас в городе там трусики-маечки подновить, а Вы тут взрослым пиджакам пуговицы отрываете да, извините за выражение, дамские неглиже клеточкой разукрашиваете… Что-то не то получается.
АВТОР. Почему – «не то»? Он универсален в этом смысле…
КУЛЬКОВ. В смысле аллегорий… Я не увидел никаких аллегорий. Нечего тут копать.
ПАВЛО. Никаких аллегорий тут нет и у нас быть не может.
КУЛЬКОВ. Да, да. В этом смысле машина выдержана.
ПАВЛО. Вот-вот.
КУЛЬКОВ. А вот над гулом стоит поработать. До сих пор в ушах звенит… В каком?
ПАВЛО. Что?
КУЛЬКОВ. В каком ухе звенит?
БЕЗЛИКАЯ. В левом.
КУЛЬКОВ. Возможно… Ну, так вот. Что я хотел сказать?.. (Вспоминает.) Пятновыводитель… Пятновыводитель… Да! Трудно. Творить, батенька, не дрова рубить. Надо было что-нибудь попроще для первого раза придумать. А вы сразу ошарашить столицу решили. Нас тут ничем не удивишь. Сколько мы навидались Ломоносовых всяких, а нажмёшь – смотришь, он и полетел с пятого этажа головкой вниз. И как не бывало. У вас как с нервишками?
АВТОР. Ничего пока.
КУЛЬКОВ. Это хорошо. А то всякое бывает. В общем… Поработайте ещё над этим. Пусть постоит. Может, и осенит, чтоб щелчков и гула не было. И пуговицы отрывать нехорошо. Некрасиво…
АВТОР. Не отрывал я у вас пуговиц.
КУЛЬКОВ. Ну, не отрывали – так не отрывали… Она сама оторвалась… Если хотите, я могу дать Вам дружеский совет. Вместо того, чтобы увлекаться гигантоманией, начните с более простого, но оригинального. Здесь у нас тоже есть ищущие люди. Объединитесь с кем-нибудь вдвоём. Я могу Вам помочь. У меня на примете есть такой же вот, как Вы… изобретатель. Кулибин. Может, слышали?
АВТОР. Слышал.
КУЛЬКОВ. Ну вот. Он сейчас работает над пятновыводителем, а потом… Вместе у вас, я думаю, могло бы что-то получиться.
ПАВЛО. Ближе к делу, Кисея Борисович.
КУЛЬКОВ. Я уже закруглился, Виссарион Георгиевич.
ПАВЛО. Так… Гм… (Автору.) Теперь Вам слово.
АВТОР. Товарищи… Спасибо вам, конечно, за замечания, за критику моей работы, но некоторых я просто не могу понять. То есть я ничего не понимаю. Какая-то неразбериха…
ПАВЛО. Записывать нужно было.
АВТОР. Наверное… (Читает.) «…Помещает в одну камеру – достаёт из другой». Ну и что? Какое это имеет значение? Разве это принципиально? (Читает). «Первое изобретение – попроще». Почему? Не понимаю. (Читает). «О пуговице». Товарищи, не отрывал я пуговиц. Вы же видели.
ПАВЛО. Товарищи уже высказали своё мнение. Они вас хотят послушать.
АВТОР (читает). «Гудит. Щелчки». С этим я тоже могу согласиться. Хотя гул работающей машины – обычное явление, постараюсь добиться бесшумной работы. И ещё я не понял. Разве плохо то, что машина восстанавливает и детские изделия, и взрослые? По-моему…
КУЛЬКОВ. Кто нам ходатайство прислал сюда? Детское учреждение или взрослое?
АВТОР. Какая разница?
КУЛЬКОВ (счастливо смеётся). Как это – «какая разница»? Вас дети ждут не дождутся, а вы здесь взрослым пуговицы обрываете.
АВТОР (горячась). Да не прикасался я к вашей пуговице!
КУЛЬКОВ. Кто же мне её тогда оборвал?
АВТОР (обрывает со своего пиджака пуговицы). Нате. Возьмите. (Относит пуговицы Кулькову.) Если хотите, я вам ещё десяток куплю.
КУЛЬКОВ. Нет, голубь, таких теперь днём с огнём не сыщешь. Это нам ещё, упокой Господь его душу, Христофор Емельяныч Прозоров из Твери привёз. Черепаховые. Таких сейчас не делают, мил человек, лет уж…
АВТОР. Господи, да при чём тут пуговицы?!
ПАВЛО. А что у вас «при чём»? Аллегория – ни при чём, шум – ни при чём, пуговицы – ни при чём! Думаете, если кому-то взбрело в голову назвать ваше творение чудом, можно игнорировать критические замечания товарищей?
БЕЗЛИКАЯ. Какое чудо? Виссарион Георгиевич, это шутка была. Только и всего.
АВТОР. Я не игнорирую замечаний, но нужно критиковать по существу.
ПАВЛО. Ну, где уж нам! В калашный-то ряд! Даже не удосужились записывать. (Всем.) Много чести нам, товарищи.
АВТОР. У меня неплохая память.
ПАВЛО. Не перебивайте, пожалуйста. Когда вы выступали, я, кажется, не позволял себе этого.
АВТОР. Извините.
ПАВЛО. Замечания ему не понравились, понимаешь… А Вы разобрались в них? Осмыслили? Хоть одно-то запомнили?
АВТОР. Я могу перечислить.
ПАВЛО. Сейчас я, кажется, говорю.
ТАТЬЯНА ВАСИЛЬЕВНА. Не горячитесь, Игорь Николаевич.
ПАВЛО. Я не хотел выступать, но тут… Надо товарищу указать.
БЕЗЛИКАЯ. Да-да.
ПАВЛО. Прежде всего Ваша позиция – машина может обслуживать и детей, и взрослых – в корне неверна.
БЕЗЛИКАЯ. Мало того – она вредна.
ПАВЛО (Безликой). Помолчите.
БЕЗЛИКАЯ. Извините, но я не могу сдержаться…
ПАВЛО. Гм… (Автору). Где это вы видели, чтобы у нас одна швейная фабрика шила и для детей, и для взрослых? Существует уже сложившийся порядок, и Вам никто не позволит его нарушать. (Смеётся.) Нет, вы только представьте себе, товарищи: швейная фабрика «Большевичка» вдруг, между делом, выпускает ползунки…
БЕЗЛИКАЯ (смеётся). Ой!.. Ой!.. Ой, умру!..
ПАВЛО (Безликой). Успокойтесь.
АВТОР. Яблочкову тоже пришлось бы приносить вам две электролампочки? Одну – для детей, другую – для взрослых?
ПАВЛО. Не сравнивайте себя… Знайте своё место. Менделеев, понимаешь, сидит… Им, которые составляют славу и гордость, – можно, а Вы сидите и слушайте, что Вам говорят.
АВТОР. Я слушаю. Очень внимательно. А Вы меня…
ПАВЛО. Наслушались уже.
АВТОР. Послушайте ещё, пожалуйста. Как вы можете смешивать два разных вопроса? Мне кажется, сейчас должна идти речь не о налаживании производства, а о технических возможностях моей…
ПАВЛО. Ваши возможности оставьте при себе. Возможности?.. Вот они!.. (Заглядывает в бумаги.) Вот… Вода у вас кипит при ста сорока градусах. Это что? Так надо?
АВТОР. Да.
ПАВЛО. Где это вы видели, чтобы вода при ста сорока градусах кипела?
КУЛЬКОВ. Может быть, это – по Фаренгейту?
ПАВЛО (Кулькову). Знаете, давайте здесь без Фаренгейтов. Только их тут не хватает.
АВТОР. У меня не просто вода, здесь водный раствор…
ПАВЛО. Додумался. Сто сорок градусов. А замерзает она у Вас при семидесяти, должно быть?
АВТОР. Позвольте…
ПАВЛО. Не позволим. Если точка кипения воды – девяносто градусов, то будьте добры придерживаться.
АВТОР. Сто градусов.
ПАВЛО. Повторяю. Точка кипения воды – девяносто градусов. И нарушать элементарные законы…
АВТОР. Сто градусов – точка кипения воды.
ПАВЛО. Повторяю! Можете нарушать, если вы такой умный, но если точка кипения воды – девяносто, то тут хоть сам… Кто угодно будь…
АВТОР. Сто.
ПАВЛО. Если вы не умеете себя вести, то нужно сначала научиться, понимаешь! (Достал справочник, углубился в него).
КУЛЬКОВ (Автору). Зря вы, молодой человек, из себя выходите. Мы вам от чистого сердца. Если не хотите принимать наших советов – это ваше дело. Никто вам своей воли не навязывает. И мы, не забывайте, тоже люди, можем иногда и ошибиться…
ТАТЬЯНА ВАСИЛЬЕВНА. Спокойнее, Игорь Николаевич. Лучше промолчите.
КУЛЬКОВ. Мы – только консультативная комиссия. Так сказать, работаем с авторами. Помогаем… Мы не запрещаем или разрешаем…
АВТОР. Да?! А мне сказали, что без вашего разрешения нельзя.
КУЛЬКОВ. Некоторым образом… Мы или рекомендуем или не рекомендуем. Но у нас свобода творчества, и Вы можете…
АВТОР. Обойтись без вас?
КУЛЬКОВ. Ну зачем вы так сразу… Без наших рекомендаций никто с Вами не будет иметь дела.
ПАВЛО. Точка кипения воды – сто градусов. Девяносто градусов – прямой угол.
АВТОР. Вот видите.
ПАВЛО. Я вижу! Вижу, что вы наколбасили тут… Что это у вас? (Безликой). Покажите свои… эти…
БЕЗЛИКАЯ. С удовольствием, Виссарион Георгиевич…
ПАВЛО (Безликой). Сядьте… (Автору.) Почему у Вас всё в чёрную клетку?
АВТОР. Не всё.
ПАВЛО. Что, вам других цветов мало? В природе тысяча цветов и оттенков, а вы из всего этого богатства выбираете почему-то чёрную клетку. А наши любимые, веками по крупицам отбираемые народом, кристально-чистые расцветки вас почему-то не интересуют.
«Надо мною небо… синее сукно!
Никогда не было так хорошо!»
Вот она, квинтэссенция чаяний. Синее сукно, а не чёрная клетка. Рекомендую запомнить это хорошенько.
АВТОР. Синий шёлк.
ПАВЛО. Тем более – шёлк. Но синий, а не чёрный. И это сказал
человек, который за такие слова мрамора удостоился. Он твёрдо знал, что синий – это хорошо, а чёрная клетка – это плохо! (Снисходительно всем). Он меня рифме учит… (Автору.) Сукно – хорошо, «о» и там, и там. А «шёлк» – «ка» на конце. Не трудно сообразить? (Победно.) Вот так, понимаешь, и везде у Вас.
АВТОР. Так что же, мне теперь нужно восстанавливать всё только в синий цвет?
ПАВЛО. Не знаю, что вам нужно делать. На то вы и изобретатель. Но то, что мы сегодня увидели, – никуда не годится. И я удивляюсь, Татьяна Васильевна, почему у нас до сих пор так неразборчиво подходят к представлению изобретений для обсуждения.
ТАТЬЯНА ВАСИЛЬЕВНА. Эксперты в своих заключениях единодушно одобрили…
ПАВЛО. Очень жаль. Не знаю, почему для некоторых подобные, с позволения сказать, творения – «чудо». Мы не в цирке работаем, товарищи. Надо прекращать…
АВТОР. Что прекращать? Почему?
ПАВЛО. Посмотрите в свои записи, если вы записывали. А если нет, возьмите протокол и перепишите то, что «прекращать».
АВТОР. Ничего же не получится, если раствор будет кипеть при ста градусах.
ПАВЛО. Девяносто градусов… прямой угол. Да, при ста.
АВТОР. Не получится ни при ста, ни при девяноста.
ПАВЛО. Этого я не знаю, получится или не получится. Но я и глумиться не позволю.
БЕЗЛИКАЯ (взволнованно). Учёные тысячелетиями бились над созданием фундаментальных законов, а он пришёл… Кто Вы такой? (Всем.) Я не могу!.. Меня всю трясёт. (Автору.) Вы зачем сюда пришли? Издеваться над нами? Вы, если нас не уважаете, постыдились бы… (Всем.) Для него, оказывается, не существует никаких авторитетов!.. Хамство какое! Убирайтесь отсюда вместе со своим «чудом»! Не нужно нам здесь никакого «чуда»! (Пытается оттащить аппарат к двери, но он слишком тяжёл для неё.) Нэ трэба! Прочь! (Не сдержалась и пнула аппарат ногой.) Вон, сейчас же!..
АВТОР. Не смейте его трогать!
БЕЗЛИКАЯ (ещё взволнованней и от всего сердца). А Вы посмели?! (Всем.) До каких пор мы будем терпеть подобных выскочек-лженоваторов? Неужели придёт такой час, когда мы, наконец… (Автору.) Не смейте больше этим заниматься!.. Виссарион Георгиевич, я предлагаю запретить ему!.. Нельзя допускать таких!..
ПАВЛО (покровительственно). Успокойтесь. Сядьте на своё место.
Безликая убегает к себе. Пауза.
ШМУДЕНКОВ. Виссарион Георгиевич, я могу уйти? У меня собрание.
ПАВЛО. Можете.
Шмуденков уходит.
АВТОР. Мне тоже можно идти?
ПАВЛО (всем). У вас всё, товарищи?
КУЛЬКОВ. Да как будто бы. Всё ясно.
Автор идёт к двери.
ТАТЬЯНА ВАСИЛЬЕВНА. Подождите, Игорь Николаевич.
Автор останавливается.
Виссарион Георгиевич, нельзя так. Машину ждут на предприятиях.
ПАВЛО. Это меня не касается.
АВТОР. Не думал, что так бывает. Все – абсолютно все, кто знаком с «Мечтой», – в восторге. А у вас не нашлось ни одного доброго слова… Как это может получаться?
ПАВЛО. Мы тут не для дифирамбов сидим.
АВТОР. Но машина нужна людям. Больше, чем многое из того, что Вы принимаете без оговорок…
ПАВЛО. А вот это уж не вам судить. Головы, поумней вашей, нас сюда поставили. И мы, будьте уверены, не даром свой хлеб едим.
АВТОР. Да, наверное…
КУЛЬКОВ (Автору). Вы только не паникуйте. Успокойтесь. Вы ещё молоды. Подождите. Пусть отстоится, люди по десять лет пробивают, а вы хотите сразу… Подумайте, о чём мы тут говорили. Есть ведь, есть у вас шероховатости. Что-то нужно и исправить.
АВТОР (Павло). Что мне сказать в Южнослободске?
ПАВЛО. Не беспокойтесь. Мы сами найдём возможность передать.
АВТОР. Ну, ладно… Спасибо вам за всё…
ПАВЛО. Хотя передайте. Значит, так… Вернуть автору и предложить доработать в свете замечаний комиссии.
АВТОР. Всех замечаний?
ПАВЛО. Всех. А как же?
АВТОР. Всех – не получится.
ПАВЛО. Это Ваше дело.
АВТОР. Не буду я понижать температуру до ста градусов.
БЕЗЛИКАЯ. Будете.
АВТОР. Не буду. И одним голубым не буду всё красить.
БЕЗЛИКАЯ. Будете!
АВТОР. И под ползунки не буду подстраиваться.
БЕЗЛИКАЯ. Приспособитесь как миленький.
АВТОР. Нет! Слышите вы?! Не приспособлюсь.
БЕЗЛИКАЯ. Посмотрим!
ПАВЛО. На этом закончим, товарищи.
Все задвигались, собираясь уходить.
ТАТЬЯНА ВАСИЛЬЕВНА. Игорь Николаевич, подойдите ко мне.
АВТОР (подходит). Что?
ТАТЬЯНА ВАСИЛЬЕВНА. Посидите.
Автор садится.
КУЛЬКОВ (подходит к Павло). Виссарион Георгиевич, как у нас всё-таки с Кулибиным?
ПАВЛО. Всё будет нормально, я думаю.
КУЛЬКОВ. Ну да, ну да… Я тоже так предполагаю.
ПАВЛО (Автору). Тут у нас семинар есть в помощь изучающим это дело. Походили бы, поучились…
АВТОР. Я не здесь живу.
ПАВЛО. Оставьте адрес, мы вызовем.
ТАТЬЯНА ВАСИЛЬЕВНА. У меня есть.
ПАВЛО. Вот… А то, понимаешь… (Идёт к двери).
БЕЗЛИКАЯ (идёт следом). Виссарион Георгиевич…
Уходят.
КУЛЬКОВ. Ну, значит, так… (Идёт к двери, но у самого выхода задерживается.) Вы всё-таки, молодой человек, о моём предложении подумайте.
АВТОР. О каком?
КУЛЬКОВ. Насчёт Кулибина. Очень перспективный… (Пауза.) Да…(Уходит).
Пауза.
ТАТЬЯНА ВАСИЛЬЕВНА. Игорь… Игорь Николаевич… Я Вас об одном прошу… Не отчаивайтесь. Всё ещё у Вас будет хорошо.
АВТОР. Угу.
ТАТЬЯНА ВАСИЛЬЕВНА. Вы знаете, о чём я сейчас подумала? Только у бездарностей всё гладко бывает. Без сучка, без задоринки… А Вы… Я в Вас верю.
АВТОР. Не хочу я ничего.
ТАТЬЯНА ВАСИЛЬЕВНА. Игорь… Выше голову.
АВТОР. Держу хвост пистолетом…
ТАТЬЯНА ВАСИЛЬЕВНА. И ещё одно… Смотрите, не наделайте глупостей. Один парнишка после обсуждения пришёл домой и с пятого этажа выбросился.
АВТОР. Татьяна Васильевна, разве я похож на неврастеника?
ТАТЬЯНА ВАСИЛЬЕВНА. Вот и хорошо.
АВТОР. Во всяком случае, не из-за них же. С балконов кидаются из-за любви, а не из-за ненависти.
ТАТЬЯНА ВАСИЛЬЕВНА. Не нужно такого тона. Они по-своему хорошие люди…
АВТОР. Только сидят не на своём месте.
ТАТЬЯНА ВАСИЛЬЕВНА. Игорь, давайте договоримся не обсуждать подобных вещей.
АВТОР. Почему? Мы что, в армии? Под ружьём, что ли, все?! Это там действия командиров не обсуждаются.
ТАТЬЯНА ВАСИЛЬЕВНА. Поезжайте домой, отдохните. Потом