Вячеслав Тимофеевич Качурин
Из антарктической тетради...
Бумажные корабли
Распахну однажды ворот у рубашки,
И поверив, что затея по плечу,
Я построю самолетик из бумажки
И в безоблачное детство полечу.
Ну а если от случайной неполадки
Он сорвётся на подходе к виражу,
Я опять же вырву листик из тетрадки
И кораблик незатейливый сложу.
Поплыву через года и километры,
Чтобы в детство заглянуть на склоне дня,
Но незримые течения и ветры
Унесут в другую сторону меня.
Все мы в детстве мореходы и пилоты,
В нас живёт простая истина земли,
Что не гибнут из бумаги самолёты,
И бумажные не тонут корабли.
Снежинки
Е. Качуриной
Снежинки сыплются с ветвей,
Вдали слышны оркестра звуки,
И я опять к любви твоей
Швартую месяцы разлуки.
А ты бежишь через пургу
И слезы варежкой стираешь.
И всё понять я не могу –
Смеёшься ты или рыдаешь.
Но как волненья не таи,
Я вижу там, за пеленою,
Как снег на локоны твои
Ложится рядом с сединою.
Вот потонувшие в снегу
Вздыхают тихо пароходы.
И всё понять я не могу –
Часы промчались или годы.
Мне прошлых лет ничуть не жаль;
Ловлю твой взгляд живой и чистый,
А на губах твоих февраль
Снежинкой тает серебристой.
Всё тот же вальс на берегу
Звучит над площадью причальной.
И всё понять я не могу –
Весёлый он или печальный…
Море Росса
Море Росса, море Росса,
Ты заковано во льды.
Волны бьются у тороса,
Крутогривы и седы.
Море Росса, море Росса,
Остроносы ропаки,
Сизый лёд свисает с троса,
Всем прогнозам вопреки.
Море Росса, море Росса
Неспокойно поутру,
Сеет искры папироса
На порывистом ветру.
Море Росса, море Росса,
Шторм и вьюга, гул и вой,
Только крылья альбатроса
Над твоею головой.
Море Росса, море Росса,
Сплав романтики и льда.
Как сироп из купороса,
Перемерзшая вода.
Ты напрасно на матроса
Дикой злобы не таи,
Море Росса, море Росса,
Мы товарищи твои!
Перед отходом
Оркестр, последние объятья,
Слова прощальные из мглы…
Разжались, как рукопожатья,
Канатов крепкие узлы.
Нам не впервые расставаться
И уходить не в первый раз,
Но трудно судну оторваться
От притяженья сотен глаз.
Соединились воедино
И всплеск волны, и взмах руки
Цветные ленты серпантина
На пирс бросают моряки.
Все шире, шире промежуток
Между причалом и кормой.
Прощай, земля, на двести суток,
Через полгода жди домой!
Стоят ребята возле рубок,
Тая в душе прощанья груз
И тянут горький дым из трубок –
Разлуку пробуют на вкус.
Работа
Идём сквозь шторм и злую непогоду.
Тяжёлый рейс, – забот невпроворот:
Мы день и ночь процеживаем воду
Сквозь сеть меридианов и широт.
Обычная непыльная работа –
Скитаться у планеты по тылам.
Вот только соль от высохшего пота
У нас с морскою солью пополам.
Крутые волны в клюзы бьют с размаха,
Но каждый год мы вновь спешим туда,
Где Антарктида, словно черепаха,
Под панцирем нетающего льда.
Мы вкалываем в робе из брезента
Под громыханье цепких якорей, –
Рабочий класс шестого континента,
Колумбы неисхоженных морей.
Сечёт нас ветер, – сильных и усталых, –
Хватает в плен назойливый туман,
И измеряет стойкость нашу в баллах,
Встав на дыбы, Великий океан.
Но тот, кто вновь пополнит наши списки,
Пусть через век опять придёт сюда,
Где айсберги стоят, как обелиски,
В честь нашего бесстрашья и труда.
Королевские пингвины
Расправив грудь и гордо выгнув спины,
У самой кромки мглистого плато
Маячат королевские пингвины,
Как доктора, в распахнутых пальто.
Пришедшие из сказочного детства,
Они стоят на краешке земли,
Окидывая взором королевство,
Где все они, представьте, короли.
Они людей не видывали сроду
И думают, потягиваясь всласть:
Не посягнём ли мы на их свободу,
На их неограниченную власть?
Кругом снега безбрежны и зыбучи
И айсбергов белесые столбы.
Стоят пингвины, в пепельные тучи
Уставив коронованные лбы.
Большая голова
Наш третий штурман, Лёня Чалый,
За что ни брался, всё умел;
Такой он был способный малый –
Большую голову имел!
Великий труженик и скромник,
Он, скажем, мог часа за два
Собрать транзисторный приемник,
И все дивились: “Голова!”
Он пел, вязал, играл на дудке,
Ставриду вялил на ветру…
А тут влюбился не на шутку
Вдруг! В судовую медсестру.
О, это надо было видеть,
Как от избытка чувств своих
Он захотел поэму выдать –
И в тот же миг засел за стих!
Он морщил лоб, скрипел зубами,
Чертил узлы радиосхем,
Но с поэтической забавой
Не мог управиться совсем.
То мысль не та, то строки рыхлы,
То от тоски в глазах круги.
На рифмы сели, как на рифы,
Его могучие мозги.
Ни для конца, ни для начала
Не шли, не клеились слова,
Впервые в жизни подкачала
Его большая голова.
Каюта
Э. Шульге
Вместилище неброского уюта,
Живой приют веселья и тревог,
Да здравствует матросская каюта:
Два шага вдоль,
Четыре – поперёк.
Жилплощадь распланирована строго,
Но я друзьям кричу через порог:
“Входите все, в каюте места много:
Два шага вдоль,
Четыре – поперёк!”
Тебя вовек не в силах позабыть я,
Твой щедрый мир безбрежен и высок,
Убежище моё и общежитье:
Два шага вдоль,
Четыре – поперёк.
Недаром я прошёл с тобой полмира,
С тобой нигде я не был одинок,
Морская холостяцкая квартира:
Два шага вдоль,
Четыре – поперёк.
«Сороковые роковые»
Мы проходили сорок раз
Сороковые параллели,
Где на немыслимом пределе
Шторма испытывали нас.
Взмывали волны в облака,
Круша друг друга в дикой скачке.
Нам было муторно от качки;
Крен доходил до сорока.
Кружились звёздные миры,
И ощущались без прогноза
То сорок градусов мороза,
То сорок градусов жары.
Когда стихал весь этот гам,
А ужин был постыл и горек,
Подшкипер водки с цифрой «сорок»
Нам выдавал по сорок грамм.
Продолжение земли
То волны волнующая ласка,
То характер буйного гонца...
Что такое море?
Это сказка,
Сказка без начала и конца.
Рассказать бы сказку эту надо,
Да никак собраться не могу.
Что такое море?
Это взгляды
Тех, кто ждёт на дальнем берегу.
В нём фортуна призрачная наша,
Жизни неразгаданный вопрос.
Что такое море?
Это чаша
Счастья, горьковатого от слёз.
Мукам и разлукам не переча,
О земле мечтаем мы вдали.
Что такое море?
Это встреча,
Море – продолжение земли!
Волны звонко бьются в поднебесье,
Наполняя музыкой сердца.
Что такое море?
Это песня,
Песня, что не спета до конца!
Причалю к отчему порогу
Причалю к отчему порогу,
С дороги брошусь на кровать
И постепенно, понемногу
Начну о море забывать.
Отдамся вновь земным заботам,
Забытый труд приму, как дар,
И стану снова по субботам
С авоськой бегать на базар.
Передвигать в квартире мебель,
Задачки с дочерью решать
И, принимая быль за небыль,
Воспоминанья разрушать.
Привыкнуть к этому нетрудно
В очередных заботах дня,
Но как смириться с тем, что судно
В поход уходит без меня?
И в этот час, почти печальный,
Когда отчалит пароход,
Я знаю – крик его прощальный
Мне все внутри перевернёт.
В циклоне
Б. Немирову
Огромным циркулем небес
Очерчен горизонт,
А впереди наперерез
Циклона черный фронт.
Шатая мачты корабля,
Над нами он навис,
А к нам ближайшая земля
Четыре мили…
Вниз.
Волна то бросит в облака,
То окунёт до дна.
Ни маяка,
Ни огонька –
Одна
Луна
Видна.
Солёных волн холодный душ
Обрушит океан.
Но есть работа, и к тому ж,
И график есть, и план…
Чуть-чуть тошнит и давит грудь,
Чуть-чуть трудней дышать.
Но долог путь,
И мы “чуть-чуть”
Привыкли не считать.
Дорога домой
Разогнать нахлынувшую скуку,
Покурить,
А чаще просто так,
Моряки, познавшие разлуку,
Каждый вечер
Сходятся на бак.
Пусто на спардеке и на юте,
И в какой-то сладостной тоске
Не сидится больше
Ни в каюте,
Ни в уютном красном уголке.
Дышится на баке по-другому,
Тут землёю грезит полутьма,
Потому что бак
К родному дому
На сто метров
Ближе, чем корма.
Чёрным по белому
За плывущими вдаль облаками
По путям
Голубым и просторным
Я опять уплыву с рыбаками:
Запишите по белому чёрным.
Будут ветра щемящие звуки
Будут вновь ледяные широты,
И солёные белые руки
Потемнеют
От чёрной работы.
Пожелайте пути покороче,
Шлите весточки,
Радиограммы,
Чтобы длинные белые ночи
Не казались мне чёрными днями.
Ну а я обогну всю планету,
Все ветра и шторма переспорю,
И дорога по белому свету
Приведет меня
К Чёрному морю.
Неверящий Фома
Дед Фома сидит у дома
И на солнце щурит глаз.
Золотистая солома
С крыши сыплется на нас.
Словно тральщики в дозоре,
Копны сена на лугу,
Я рассказ веду о море,
Привираю, где могу.
Про зверей, которых нету,
Про мираж, про женский пляж...
Дед за чистую монету
Принимает эту блажь.
И молчит с достойным видом,
Понаслышался всего!
Но всему, что я не выдам,
Верит, кроме одного.
Он сидит на табурете,
Вдаль глядит на ковыли
И не верит, что на свете
Моря больше, чем земли.
Проводы посланца
Забит сырцом последний трюм,
И в трубы пущен холод.
Рефрижератор «Кара-Кум»
На Родину отходит.
Родных ветров почуя вкус,
В земные рвётся дали,
Где письма – самый ценный груз –
Он выгрузит вначале.
Вот виден он уже едва,
Но мы стоим у борта;
Ему до порта месяц, два,
А нам еще до чёрта.
Идет домой наш побратим,
Бросая вызов бурям.
Мы долго вслед ему глядим
И молча курим... Курим...
Середина рейса
Вот обозначив свой приход,
Над строем рюмок и тарелок
Разрезал время Новый год
Тугими ножницами стрелок.
Настала праздников пора,
Без них морские будни – проза.
Экватор. Бабушка Жара
Заместо дедушки Мороза.
Провозглашён заздравный тост,
Забыты шквалы и напасти,
И длинный рейс,
Как Невский мост,
Переломился на две части…
Синие чернила
Над синей дымкой океана
Вдруг растворились все цвета,
Как струйки синего фонтана
Над телом синего кита.
Голубоватые туманы
И темно-синий шелк волны
Меня уводят постоянно
В прозрачный мир голубизны.
Как будто всюду в мире этом
Царит сплошная синева.
Вот на бумаге синим светом
Сияют синие слова.
Так синева меня пленила,
Что и поведать мудрено;
Остались синие чернила,
Другие – кончились давно.
Две весны
Блестит на тралах гололедица,
И ночь прозрачно холодна.
Да только жалко, что Медведица
На небе этом не видна.
Звезда упала, как растаяла,
Одна вода гудит окрест.
Не зря Вселенная поставила
На это место Южный Крест!
Всё судно шквалы перешарили,
Команде снова не до сна:
Октябрь на Южном полушарии,
В разгаре вьюжная весна –
Кружат снежинки торопливые
И тают прямо на виду.
Мы – люди все-таки счастливые:
По две весны живем в году.
Возвращение
Возвратился из рейса моряк,
Посадил ребятишек на плечи,
Вынул дома заморский коньяк
И с друзьями отпраздновал встречу.
Всех гостей проводил до дверей,
И как только столы опустели,
Лёг моряк отдохнуть от морей
На просторной домашней постели,
Уложила детишек жена,
Скрипнув дверью,
Вошла осторожно...
И такая была тишина,
От которой уснуть невозможно.
Документальный фильм Вячеслава Качурина "Земля стоит не на китах"
Фильм снят в 1969 году Вячеславом Качуриным на любительскую камеру. В 2014 году склеен из чудом сохранившихся фрагментов и тогда же озвучен авторскими песнями Вячеслава Тимофеевича. В 1972 году на фестивале любительских фильмов в Москве этот фильм занял 1 место.